Она слышала о величии Парижа только из рассказов тех, кто помнил его в другие времена, да из книг, которые успела прочитать в своей жизни. В отличие от большинства молодых леди того времени она умела читать, писать, и знала ещё несколько наук. Отец всегда старался дать своей дочери все самое лучшее. И она стремилась к этим познаниям, потому, что ведение домашнего хозяйства, вышивка, танцы и прочие глупости, доступные девушкам её возраста и социального статуса казались её пустой тратой времени. Но она, как и положил, постигала эти науки, поэтому, когда её мать скончалась от горячки, а ей исполнилось шестнадцать лет, взяла бразды правления в доме в свои руки, как и воспитания своих младших сестер. Как и положено в семнадцать она вышла в свет и стала фрейлиной королевы, как того всегда хотела её мать. Девушка  довольно быстро заняла приближенное место возле королевы, только потому, что научилась вовремя помалкивать, да выполнять многие поручения королевы, не задавая глупых вопросов. К тому же многие придворные находили в ней интересного собеседника. Так случилось и с кардиналом Сакурай. Они часто вместе проводили время. Но не так как подумали бы многие. Нет, они общались на тему теологии или просто о жизни. Играли в шахматы, но она всегда старалась уходить от вопросов, которые касались политики. Потому, что это всегда была очень щепетильная тема. Ведь если посмотреть правде в глаза они были по разные стороны баррикад. Она была на стороне королевы, а он кардинал, который часто путал карты королеве и порой плел интриги против неё. Вот и приходилось всегда умело уходить от важных вопросов. Ах да…. Совсем забыла представиться. Маркиза де Бельфлер, урожденная Линдсей Фонсека. Да она носила титул, но по праву этот титул может перейти только к её сыновьям. Поэтому-то она как старшая дочь и отправилась ко двору для поисков мужа, но, к сожалению, пока эти поиски затягивались. Но она не слишком сильно горевала по этому поводу. К тому же её младшая сестренка скоро должна была предстать в свете, а Лин сделает все, что бы та нашла прекрасную партию.  К тому же можно было использовать свои связи, коих за последние несколько лет накопилось предостаточно.
И все же стоит вернуться к разговору о Париже. Сейчас это было больше похоже на скопище грязи  и нечистот. Порой её атласные  туфельки были безнадежно испорчены после таких прогулок. К тому же ночью на улицах Парижа становилось более опасно, чем днем из-за обилия циган, а также бродяг. Они то и дело требовали подать им золотую монету. И вот девушка в который раз, брезгливо морщив носик, шла дальше по улицам Парижа. Конечно, гулять в такое время в одиночку было опасно, но она любила это чувство опасности. Да и порой только так ты можешь понять, что все ещё жив. Она свернула на мостовую, и подол её платья скользнул по булыжникам. Пальцы, затянутые в черные перчатки немного приподняли подол её платья. Она прошла ещё немного и вышла на площадь перед Собором Парижской Богоматери. Девушка перекрестилась и произнесла быструю молитву. Она прошла лишь с одной стороны Собора, когда рядом появился слуга.
- Миледи. – он склонился в почтительном поклоне. Потом показал рукой в сторону, в которую ей следует направится. Девушка покровительно склонила голову и направилась вслед за ним. Карета  кардинала стояла в самой тени, и без каких либо эмблем.  Шатенка с помощью слуги залезла в карету и села на свободное сиденье обитое бархатом алого цвета. Точно такого же, как и кардинальская мантия. Она бы не удивилась, если бы этот человек возжелал взойти на папский престол. Она бы с интересом понаблюдала бы за этим. Она сняла свою шляпку и положила на сиденье рядом с собой. Быстрым движением по правила свою прическу, которая впрочем, в этом и не нуждалась. Потом посмотрела в окно и стала ждать. Кардинал же, как всегда появился неожиданно. Он тихо вошел в карету, и она услышала слова его приветствия, вздрогнув.
- Ваше высокопреосвященство. – она почтительно склонила голову как того требуют правила хорошего тона. Линдси протянула руку и взяла его руку, затянутую в алую перчатку, а потом склонилась к ней и губами прикоснулась к кардинальскому перстню. Во всяком случае, она всегда прекрасно исполняла все нормы предписанные этикетом. Только после этого девушка позволила себе откинуться на спинку сиденья.  Она с почтением выслушала слова кардинала и улыбнулась. Что ж с каждым днем или вечером ситуация в городе становиться все более напряженной. – «Анархия»? – с притворным ужасом переспросила она. – Какой кошмар. Все это попахивает смутой и попытками свергнуть власть, как то было при матушке нашего короля Марии Медичи. – она снова посмотрела в окно и заметила как на площадь вышла толпа зевак. Стоящая в тени карета могла привлечь их внимание. Тогда им не миновать беды. Девушка постучала в стенку, и кучер тронул поводья. Карета качнулась и тронулась с места. – Так Вы говорите слово было написано на греческом? Возможно это кто-то из философов, коих сейчас в Париже развелось не мало, решил перейти на сторону смутьянов, которые каждый день на рыночной площади подбивают толпу, навести порядок? – она с интересом посмотрела на своего собеседника, который с королевским достоинством восседал напротив неё. – Право я даже удивляюсь, что господин Рошфор не стал преследовать всех философов сию секунду, что бы найти виновного. – эта было та редкая минута, когда она разрешала себе высказаться  о некоторых действиях кардинала и его людей. Но всегда делала это очень осторожно, что бы не накликать на себя гнев управителя королевством французским. – Вы знаете мне кажется, что Вам следовало жить во времна Филлипа Красивого, великого прадедушки нашего короля. Тогда бы Вы смогли уберечь его наследников от многих неосмотрительных поступков, которые сказываются на нас ныне. – Девушка заметила, как они выехали на набережную сены. Всего четверть часа и они свернут на мост, который ведет к Лувру. – Может, прогуляемся? – она ещё одним стуком остановила карету и с любопытством посмотрела на кардинала, который все ещё ожидал ответ на свой вопрос. И все же они оказались на залитой лунным светом набережной. Маркиза одела свою шляпку и опустила вуаль, что бы случайные прохожие не узнали  кто же эта таинственная спутница Атсуши. Сделав несколько шагов и приподняв подол своего платья, она подошла к хрупкому каменному ограждению, который отделял дорогу от воды. – Королева хвала небесам жива и здорова. – Да не Вашими молитвами, ваше высокопреосвященство. – уже мысленно добавила она. – Нынче вечером она отужинала с королем, а также послушали игру леди Ревеньяк на арфе в музыкальном салоне. Жаль Вас та мне было. Концерт был прекрасным. – на губах играла вежливая улыбка. Наверняка кардиналу уже сообщили, что королева отсутствовала во время концерта четверть часа, а король этого не заметил будучи занятым своей новой фавориткой графиней де Бюсси. Но юная маркиза умолчала об этом.

Девушка уже было собралась ответить на вопрос поставленный кардиналу, но тут мимо промчалась бравая четверка королевских мушкетеров, которые были одеты в небесно голубой цвет. С большой белой лилией на своих плащах. Вот что всегда разнило мушкетеров и гвардейцев кардинала. Цвета. И казалось они, как и эти два непримиримых политика никогда не смогут быть друзьями. Девушка подождала ещё несколько минут и, убедившись, что больше никто не помешает их уединению в столь людном месте, наконец, решилась заговорить.
- Королева отсутствовала четверть часа и прослушала почти весь концерт. Но, как и положено благородной даме, да и королеве она, конечно же, высказала свое восхищение. – её губы тронула легкая улыбка. Бедная Анна Австрийская. Как же ей не повезло в этом мире. Она любила человека, с которым быть не могла. Да и полюбила уже, будучи королевой Франции, а своего слабовольного мужа она никогда не любила. Даже в лучшие времена, а все его фаворитки лишь раздражали испанку. А ещё больше её раздражало то, что всех придворных дам привезенных с ней из Испании отдалили от двора. И теперь ей практически не на кого положиться. Разве она могла знать, что и те на кого она полагалась, не так слепо преданы ей. За редкими исключениями. Пока длились её размышления, кардинал успел задать ещё несколько вопросов, которые даже не были похожи на вопросы. Скорее так уточнение того, что он все равно знал. В любом случаи он был неизменно вежливым. – Его величество король Людовик, все это время посвятил своей новой фаворитке графине Маргарите де Бюсси. Её муж был отправлен во Фландрию со срочным делом, а его жена ныне согревает ложе повелителя. – Девушка повела плечами. Она терпеть не могла все эти низости, которые происходили при дворе. Конечно у всех свои нормы порядочности. Девушка давно установила свои рамки моральных устоев. И пока ни один придворный не смог втиснуться в них. Правда несколько раз она уже была близка к тому, что бы поступиться свои принципами. Её пальчики немного сильнее сжали руку кардинала, когда мимо них прошел какой-то нищий, но его взгляд, похоже, немного напугал её. А может девушка просто старалась не обращать на это внимание раньше. Она поймала на себе взгляд кардинала, и как всегда ей стало под ним не уютно. Нет, это был не тот взгляд, которым он награждал своих врагов. Скорее это был взгляд, который льстил бы любой девушке. – Милорд, вы вгоняете меня в краску своими взглядами. – коротко заметила Фонсека и тут же снова посмотрела в ту сторону куда направились мушкетеры короля, как всегда по делам Франции. – Увы, нынче все меньше мушкетеров выходцы из богатых семей. Все больше это всякие гасконцы и прочий сброд. И куда только смотрит капитан Тревиль. – она повела своими плечиками и устремилась за Кардиналом к какому-то лотку. На вопрос относительно начальника стражи маркиза промолчала. Пусть уж тут сами мужчины разбираются. В этом она профан.
Миледи со скучающим видом слушала торговца и наблюдала за действиями Сакураи. Она едва не рассмеялась в слух когда услышала разговор о устрицах и жемчужинах. Не говоря уже о шелке. Конечно же, это просто ужас. Но когда его высокопреосвященство попросил её взглянуть на товар, девушка, конечно же, согласилась. Она стянула со своей руки тонкую перчатку и взяла в руку ткань. Приятная ткань. Но немного грубовата. Как и многие торговцы, которые торгуют на улицах Парижа, он предавался вранью. И многие ему верили и покупали ужасный товар, выдавая его за товар лучшего качества. Ей понадобилось ещё несколько минут, что бы рассмотреть другой товар. Потом сморщить носик в отвращении и надеть на руку перчатку. Потом взглянуть на своего спутника.
- Милорд, как не прискорбно мне говорить об этом, но этому господину место именно в Бастилии. Он мошенник. Жемчуг не настоящий, а лишь хорошо выполненная подделка. Шелк….Как ни прискорбно этот шелк не индийский. Он выполнен слишком грубо. – девушка повернулась к торговцу, который стоял бледный как полотно. Он то не думал, что его вранье раскусят. Она бы и не разобралась во всем, если бы не воспитание. Маркиза с детства привыкла к лучшим вещам. И поэтому не могла понять, как некоторые аристократы могут одевать такие вещи и делать вид, что все хорошо. – Как Вы думаете, мы можем дать этому человеку ещё один шанс? – поинтересовалась шатенка у своего спутника, потому, что торговец был готов упасть к ногам кардинала и молить его о прощении, как и многие другие. Увы, кардинал не прощал даже столь мелких проступков, не говоря уже  о предательстве.